Всякая всячина

Александр Пушкин был известным ценителем изысканных закусок и напитков. Его герой Евгений Онегин тоже вошел в историю литературы как гурман. В романе в стихах поэт упомянул более 30 разных блюд, многие из которых мог позволить себе даже не каждый аристократ. Вспоминаем, чем любили закусить светские львы начала XIX века, в числе которых — и франт Евгений Онегин.

В ПЕТЕРБУРГЕ

После утреннего туалета и ленивого прочтения приглашений на балы и вечера, Онегин отправлялся на прогулку. Около четырех часов дня наступало время обедать. Это время считалось для обеда «европейским» — зимой в четыре часа уже темно. Неженатые молодые люди, жившие в городе, редко нанимали повара — крепостного или иностранца. Поэтому обедать они отправлялись в рестораны.

В гастрономическом плане дворяне ориентировались на европейскую и особенно на французскую кухню — признанную законодательницу кулинарной моды. Неудивительно, что на обед Евгений Онегин поехал во французский ресторан Talon. Заведение действительно существовало в Петербурге. В ресторане француза Пьера Талона в доме №15 на Невском проспекте собирались денди той эпохи. Его повара кормили светских львов вплоть до 1825 года. В это фешенебельное место часто наведывался и сам Александр Пушкин. Ресторан был не только одним из самых популярных, но и одним из самых дорогих в Петербурге начала XIX века. 

Вошел: и пробка в потолок,
Вина кометы брызнул ток…

Здесь, конечно, Пушкин написал о шампанском — привычном напитке русской аристократии той эпохи. Поэт имел в виду шампанское 1811 года. После душного и засушливого лета в тот год в Cреднюю Европу пришла мягкая и теплая осень. Урожай винограда был необыкновенно хорош, а вино из него получилось просто превосходным. Тогда же в августе в небе появилась яркая и большая комета, которую наблюдали и жители Петербурга. Шампанское этого года закупоривалось пробкой с изображением кометы. Знатоки высоко ценили редкое вино за его вкус. Из-за войны между Россией и Францией в 1813 году в Россию официально ввезли всего 100 бутылок шампанского урожая 1811 года — на 600 рублей. 

«Пред ним roast-beef окровавленный…»

В 1819–1820 годах в Россию пришла мода на английское блюдо ростбиф. Его готовили из хорошей бычьей вырезки. Чтобы филе оставалось нежным внутри, перед готовкой его несколько часов выдерживали в молоке. После этого по три минуты обжаривали с каждой стороны на сковороде, заливали белым сухим вином и готовили еще 15 минут. Центр мясного куска должен был оставаться полусырым — ярко-розового цвета. Сверху же блюдо покрывалось аппетитной румяной корочкой. Ростбиф обычно ели холодным. Сок из-под мяса сливался и подавался в соуснике. На гарнир к ростбифу предлагали жареный картофель или запеченные овощи.( Collapse )

Это было давно. Это было месяца четыре назад.

Сидели мы в душистую южную ночь на берегу Арно.

То есть сидели-то мы не на берегу, — где же там сидеть: сыро и грязно, да и неприлично, — а сидели мы на балконе отеля, но уж так принято говорить для поэтичности.

Компания была смешанная — русско-итальянская.

Так как между нами не было ни чересчур близких друзей, ни родственников, то говорили мы друг другу вещи исключительно приятные.

В особенности в смысле международных отношений.( Collapse )

Надворный советник Семен Петрович Подтыкин сел за стол, покрыл свою грудь салфеткой и, сгорая нетерпением, стал ожидать того момента, когда начнут подавать блины... Перед ним, как перед полководцем, осматривающим поле битвы, расстилалась целая картина... Посреди стола, вытянувшись во фронт, стояли стройные бутылки. Тут были три сорта водок, киевская наливка, шатолароз, рейнвейн и даже пузатый сосуд с произведением отцов бенедиктинцев. Вокруг напитков в художественном беспорядке теснились сельди с горчичным соусом, кильки, сметана, зернистая икра (3 руб. 40 коп. за фунт), свежая семга и проч. Подтыкин глядел на всё это и жадно глотал слюнки... Глаза его подернулись маслом, лицо покривило сладострастьем...

— Ну, можно ли так долго? — поморщился он, обращаясь к жене. — Скорее, Катя!

Но вот, наконец, показалась кухарка с блинами... Семен Петрович, рискуя ожечь пальцы, схватил два верхних, самых горячих блина и аппетитно шлепнул их на свою тарелку. Блины были поджаристые, пористые, пухлые, как плечо купеческой дочки... Подтыкин приятно улыбнулся, икнул от восторга и облил их горячим маслом. Засим, как бы разжигая свой аппетит и наслаждаясь предвкушением, он медленно, с расстановкой обмазал их икрой. Места, на которые не попала икра, он облил сметаной... Оставалось теперь только есть, не правда ли? Но нет!.. Подтыкин взглянул на дела рук своих и не удовлетворился... Подумав немного, он положил на блины самый жирный кусок семги, кильку и сардинку, потом уж, млея и задыхаясь, свернул оба блина в трубку, с чувством выпил рюмку водки, крякнул, раскрыл рот...

Но тут его хватил апоплексический удар.

А.П. Чехов
1886

Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru

15 декабря отмечается Международный день чая. Праздник молодой, впервые его отмечали в 2004 году. Дата выбрана неслучайно: она отсылает нас к событиям 16 декабря 1773-го, которые вошли в историю как Бостонское чаепитие. Тогда в ответ на «Чайный закон», принятый британским парламентом, американские колонисты устроили акцию протеста; это событие стало предтечей войны за независимость США.

В России традиция чаепития включает в себя богатое убранство стола и огромное количество сладких угощений — варенье, выпечка, фрукты, мед, пирожки. Чай с фруктовыми добавками, с лимончиком или душистыми травами, особенно зимой… Чаепитие в русской литературе обычно растягивается на несколько страниц и изобилует «вкусными» подробностями и поэтическими описаниями: 

Иван Гончаров, «Обломов»

«Ему (Обломову) представилось, как он сидит в летний вечер на террасе, за чайным столом, под непроницаемым для солнца навесом деревьев, с длинной трубкой и лениво втягивает в себя дым, задумчиво наслаждаясь открывающимся из-за деревьев видом, прохладой, тишиной; а вдали желтеют поля, солнце опускается за знакомый березняк и румянит гладкий, как зеркало, пруд; с полей восходит пар; становится прохладно, наступают сумерки; крестьяне толпами идут домой.

Праздная дворня сидит у ворот; там слышатся веселые голоса, хохот, балалайка, девки играют в горелки; кругом его самого резвятся его малютки, лезут к нему на колени, вешаются ему на шею; за самоваром сидит… царица всего окружающего, его божество… женщина! жена! А между тем в столовой, убранной с изящной простотой, ярко заблистали приветные огоньки, накрывался большой круглый стол; Захар, произведенный в мажордомы, с совершенно седыми бакенбардами, накрывает стол, с приятным звоном расставляет хрусталь и раскладывает серебро, поминутно роняя на пол то стакан, то вилку; садятся за обильный ужин» 

«Все в доме Пшеницыной дышало таким обилием и полнотой хозяйства, какой не бывало и прежде, когда Агафья Матвеевна жила одним домом с братцем. Кухня, чуланы, буфет -- все было установлено поставцами с посудой, большими и небольшими, круглыми и овальными блюдами, соусниками, чашками, грудами тарелок, горшками чугунными, медными и глиняными. В шкафах разложено было и свое, давным-давно выкупленное и никогда не закладываемое теперь серебро и серебро Обломова. Целые ряды огромных, пузатых и миньятюрных чайников и несколько рядов фарфоровых чашек, простых, с живописью, с позолотой, с девизами, с пылающими сердцами, с китайцами. Большие стеклянные банки с кофе, корицей, ванилью, хрустальные чайницы, садки с маслом, с уксусом» ( Collapse )

Из романа в стихах «Евгений Онегин», как из энциклопедии, можно узнать о моде, образе жизни, правилах этикета и, конечно же, кулинарных предпочтениях русского дворянства в 20-е годы XIX века. Пушкин мастерски использует кулинарный антураж для наиболее полного описания и противопоставления двух образов жизни дворянского сословия той поры, два полюса которых — великосветский Петербург и барская Москва.

Гастрономические вкусы петербургской знати были ориентированы на европейскую и особенно на французскую кухню — общепризнанную законодательницу кулинарной моды. Наиболее популярными блюда того времени — английские ростбиф и пудинг, голландские сельди, швейцарские сыры, немецкие колбасы, блюда с артишоками и трюфелями по французским рецептам. Об этом читаем в «Евгении Онегине» :

В Talon помчался: он уверен, 
Что там уж ждет его Каверин. 
Вошел: и пробка в потолок, 
Вина кометы брызнул ток; 
Пред ним roast-beef окровавленный, 
И трюфли, роскошь юных лет, 
Французской кухни лучший цвет, 
И Страсбурга пирог нетленный 
Меж сыром лимбургским живым 
И ананасом золотым... 
Еще бокалов жажда просит 
Залить горячий жир котлет, 
Но звон брегета им доносит, 
Что новый начался балет.

В отрывке представлено роскошное меню популярного ресторана Talon: нетленный страсбурский пирог — это особым способом приготовленный паштет в оболочке из утиной печени, трюфелей, рябчиков и перемолотой свинины; ростбиф — национальное блюдо Англии, известное еще с XVII века, в Петербурге стало модной кулинарной новинкой в конце 1810 — начале 1820 годов; мягкий лимбургский сыр, который при разрезании растекался (отсюда — живой).

Отличительная особенность этого сыра — характерный острый вкус и сильный аромат, поэтому его опасались есть перед выходом в свет; под котлетой во времена Пушкина понимали приготовленный кусок мяса на кости (фр. сôtelette — отбивная). Вот рецепт телячьих жареных котелет (написание 19 века) из «Новейшей и полной поваренной книги» 1828 года: 
 

«Изрежь телячье ребро по котелетам и по надлежащему приготовь их, чтоб они не слишком долги были, маринируй их целый час с солью, цельным перцем, грибами, петрушкою, цибулею, небольшою чесночною головкою и немного теплым маслом; потом облей котлеты обливкою, обсыпь хлебным мякишем, изжарь их на маленьком огне, поливая оставшеюся обливкою, когда они хорошо поджарятся, то подлей под них соусу из жидкого соку, сделанного с двумя ложками лимонного соку, солью и цельного перцу; можешь также подавать их в соусе».

В черновиках I главы романа «Евгений Онегин» можно найти упоминание и о других фирменных блюдах ресторана: «Пред ним roast-beef окровавленный,/ Двойной бекас и винегрет,/ И трюфли, роскошь юных лет».

Таинственный двойной бекас (double becassine) — это дупельшнеп, ценная дичь из рода бекасов, которую иногда называют просто дупелем. Дупель жирнее и вкуснее бекаса.

А вот рецепт винегрета отличался от сегодняшнего. Самое популярное издание тех лет «Словарь поваренный, приспешничий, кандиторский и дистиллаторский», составленный тульским помещиком Василием Левшиным, дает такой рецепт винегрета.( Collapse )

400 граммов мяса, 50 граммов зерна и 200 граммов хлеба в месяц по продовольственным карточкам – пока немецкие войска громили Запад, простые жители Берлина были в отчаянии. В 1933-м, когда Гитлер пришел к власти, многие берлинцы голосовали за национал-социалистов. Тогда еще никто не знал, чем это обернется для мира. Поначалу повседневная жизнь жителей столицы ничем не омрачалась – они все так же пили пиво по вечерам, устраивали прогулки и танцы. Но вскоре пришла война и разрушила все иллюзии.

Зарплата простого рабочего в начале правления национал-социалистов составляла 100−200 марок в месяц. При этом комната в пансионе могла обойтись в 10 марок в день — непомерная сумма для обычного горожанина. К концу войны рабочие получали 1 марку в месяц. Чтобы выполнить свою норму, многие продолжали работать в укрытиях и во время бомбежек.

Поначалу разницы в питании горожане почти не заметили. Разве что булочки больше не были такими румяными и хрустящими, а в сале стало меньше вкраплений мяса. Но чем больше блестящих побед одерживали немецкие войска, тем более скудным становилось питание берлинцев. Немного маргарина и мяса, быстро плесневеющий хлеб. К 1944-го ситуация стала еще хуже: в месяц по карточке выдавали 400 граммов мяса, 50 граммов зерна и 200 граммов хлеба. Власти пытались построить экономику, основанную на полном самообеспечении, а потому вводили в рацион жителей эрзацы — искусственные заменители продуктов. Люди больше пили не кофе, а эрзац-кофе, ели эрзац-шоколад. Но и это со временем стало роскошью. К концу войны берлинцы радовались салату из одуванчиков. Горожане шутили: «При Гитлере запрещено быть голодным».

Довоенный Берлин

Все это, конечно, касается простых жителей Берлина. Богачи, как и прежде, ни в чем себе не отказывали. Они могли себе позволить дорогие продукты и вина, сигарет всегда было вдоволь. В начале войны процветали черные рынки. В основном «санкционные» продукты приводили из-за границы военные: большой популярностью пользовались французские фрукты, вина и овощи.( Collapse )

План воздушного замка.

Сантехник Костя всё делает по чертежам. Это заболевание началось в детстве. Садясь на горшок он сначала набрасывал схемку, а потом уже товой. Сейчас он без планирования только ходит и жуёт. И то, не уверенно. Костя владеет аксонометрией, развёрткой и разрезом в аксиальной плоскости. Он рисует на стенах. Похоже на раннего Уорхола. Кому нравится жить в музее абстракционизма, те просят ничего не стирать.

Если что-то вышло криво, Костя подводит хозяина к чертежу и объясняет схему ошибки. Потрясённый заказчик соглашается считать трубу бедняжкой. Всякое недоразумение с историей нам кажется живым и вызывает симпатию. Или, как сказал один прораб, моя жена не дура, чемпионка по спортивной гребле.

Костя строил дом богатой женщине.
- Ну, сегодня помоетесь – сказал он после недели издевательств. Хозяйка захлопала в ладоши и подпрыгнула. Сама красивая, но нервная и с толстыми ногами. Вскоре тонны воды хлынули с потолка. И ещё игривые струйки из розеток. Хозяйке всё представлялось иначе. Она отказалась мыться водой из лампочки. В общем, обычные капризы толстоногих женщин.

В ответ на жар её очей Костя нарисовал вдохновенный и пронзительный чертёж. Отметил дыру в трубе, обозначил уклон панелей. И стрелочками - как всё течёт и хлещет. Он сказал, вот видите, надо оторвать потолок, залепить трубу и вокруг построить новый дом. И всё.
Костю приковали к батарее, пока не починит. Настоящая эротика вышла, спасибо черчению. Без рисунка убили бы и всё.

Костина жена филолог. Летом живёт в деревне. Место дикое, сотворённое без чертежей. Это остро чувствуется при желании принять джакузи, например. Жена пишет письма. Приезжай-де, милый друг, крыша прохудилась. Костя приехал и нарисовал чертёж крыши. Потом схему страховочной обвязки. И ещё несколько картин. Хорошенько всё спланировал. И стал работать.

Деревенские захотели посмотреть, как строят в городе. Встали у забора внимательной шеренгой. Костя вынес мольберт с чертежами. Сначала его ударило током. Потом лестница ушибла. Цемент застыл не вовремя, а шланг взорвался. От забора донеслись жидкие аплодисменты. Костя ободрился, выполнил сальто назад с бензопилой в руках. И закончил выступление полётом на доске.
На завтра зрители взяли жён и детей. Из-за низкой вместимости забора, опоздавшие сидели на деревьях. Костю встретили овацией. Бинты и пластыри оттеняли его бледность.
- Артист! – говорили люди.

Он объяснил толпе, в Китае всё делают из помёта коммунистов. Поэтому на каждый вбитый гвоздь у него уходит до трёх пальцев. Конечно, конечно, согласилась деревня. Она-то думала, дело в черчении.

Костю писали на телефоны. На него шли с бутербродами и чаем. Возле него назначали свидания. Слабовольных и умников, советовавших держать лопату другим концом - изгоняли. Костина жена стала первой замужней женщиной района, которой не завидовали. Втайне от мужа она пригласила помощников. За четыре бутылки, очень дорого. Велела притвориться, будто Костя главный. Мужики смотрели на чертёж, в уме считая до ста. Потом один слушал Костю, а двое работали. Несмотря на трудности, всё сделали ровно, быстро и очень скучно. Деревня сказала, жена плохой сценарист. Такое кино испортила.

Не вполне справляясь с бытом, Костя составил чертёж жизни вообще. Он хотел понять принцип и уяснить тенденции. Он учёл сотни факторов. Соединил физику, политику, кулинарию, язык цикад и правила вождения облаков. Всё свёл в один большой проект. И увидел, что никогда не разбогатеет. Для богатства нужно создавать вихри из людей и событий. И самому быть в центре. А Костю даже воронка в ванной игнорирует. Зато, сказал чертёж, Костя может влюбиться. Для этого он достаточно невезучий. Или, он может понравиться какой-нибудь женщине, если непостижимым способом расхочет секса. Но разбогатеть не сможет никогда.

Костя не расстроился. Он нашёл выход. Нарисовал чертёж воздушного замка и мысленно в него переехал. Человеку не важно где сейчас тело, если мозг в облаках пьёт какао. Так и парит над бытием. А мы с вами, дураки, тут бегаем.

Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru

Поставить оперу за двенадцать дней. Сыграть в трех картинах одновременно, а устав, взяться за оформление ресторанов. Написать сценарии к фильмам, ставшим классикой, но считать себя автором одной-единственной ленты. Александр Адабашьян. Творчество как авантюра. 

«Мне нужен адреналин, когда я делаю что-то новое», – говорит Адабашьян. И берется за что-то новое при любой возможности. Актер, режиссер, сценарист, художник – это в творчестве. Даже в армии удалось сменить три вида погон – артиллериста, танкиста, летчика. Выпускник Строгановки и в кино оказался случайно. Школьный друг, Никита Михалков, снимал дипломную работу «Спокойный день в конце войны», и Александр Адабашьян прямо на съемочной площадке постигал новую для себя профессию художника-декоратора.

Первый сценарий Александр Артемович написал по просьбе Михалкова-Кончаловского. Тот искал соавтора для фильма о производстве хлопка – «Дело важнее, чем жизнь». Снимали в Средней Азии. Андрон терпеливо объяснял, чем отличается сценарий от хорошей прозы, и учил выписывать характеры. Следующие фильмы, снятые по сценариям Адабашьяна, уже собирали кинематографические награды по всему миру и становились классикой.

«Несколько дней из жизни И.И. Обломова». На съемках

«Неоконченная пьеса для механического пианино». Коллаж из произведений «Неизданные пьесы Чехова» Михалков и Адабашьян решили сделать, прочитав вместе сборник писателя. 
За полтора месяца написали сценарий, нашли пустующую подмосковную усадьбу в Пущино. Адабашьян работал и как художник. Картина получила призы в Сан-Себастьяне, Чикаго, Белграде, стала лучшим иностранным фильмом в итальянском прокате 1978 года. ( Collapse )

Grandpaper — интересный интернет-проект, помогающий знакомиться с прошлым с помощью источников, а не историков. Сайт публикует знаковые, важные или просто забавные статьи из газет и журналов дореволюционной России, отражающие дух эпохи лучше всяких учебников. 

В июньском номере «Огонька» за 1907 год была  опубликована заметка о дружбе Шаляпина и Горького. Дружба эта, надо отметить, всегда привлекала много внимания. Отношения у писателя и певца сложились тёплые и каки-то детские – они много дурачились на публике, о чём история сохранила множество свидетельств, в том числе фотографий.
 

Максим Горький (слева) грозит метлой Федору Шаляпину (справа) /РИА Новости 

Когда Горький и Шаляпин появлялись вместе, это производило необычайный фурор.( Collapse )