ФИНАЛ С ВАЛЕНКОМ
Рассказывает Андрей Косенкин:
- Шел спектакль «Чайка». Над сценой на рабочих мостках сидел старенький монтировщик по прозвищу Дедуня, ножки в валенках вниз свесил, на перильца облокотился, дремлет себе.
И вот - финал. Как и положено за кулисами. Раздается выстрел - стреляется Треплев - все вздрагивают. Аркадина спрашивает: «Что это?» Доктор отвечает: «Ничего. Это, должно быть, в моей походной аптечке что-нибудь лопнуло».
И тут на сцену со смачным шлепком падает валенок. Зрительный зал взрывается смехом. Финал явно смазан, однако спектакль надо как-то доигрывать. Тогда доктор, обращаясь к Тригорину, говорит:
- Уведите отсюда Ирину Николаевну. После неудачной попытки застрелиться Константин Гаврилыч, кажется, повесился.
ЛУЧШИЙ СПЕКТАКЛЬ НАРОДНОГО АРТИСТА
В 1928 году отмечалось 30-летие одного замечательного театра. Давали пьесу современного автора, но одному великому артисту (назовем его Иван Михайлович) роли в ней не нашлось. И тогда роль сочинили специально.
Великий артист выходил в дачной пижаме и где-то у задника читал газету. А на его фоне герой и героиня объяснялись друг другу в любви, причем что-то у них не получалось: то ли он не хотел, то ли она.
А потом, пробормотав: «что-то сегодня жарко...», народный уходил купаться в «озеро», то есть спускался по лестнице в специально открытый на сцене люк.
И вот премьера. Актер «загорает». Герой стоит на коленях перед героиней. И вдруг на сцену вышел огромный сибирский кот Васька, ничуть не смутился, узнал человека в дачной пижаме и стал радостно тереться об его ногу. А Иван Михайлович очень любил животных. Он тут же взял кота на руки.
Помощник режиссера шепчет: «Иван Михайлович, уберите животное!» - понимая, что Иван Михайлович, которому совершенно нечего делать на сцене, просто отнесет его за кулисы. Но такая простая мысль ему в голову не пришла.
«Интересно, куда я его дену, - подумал народный артист СССР, - я ж в образе...» Вдруг его осенило. Он взял кота за шкиворотку и посмотрел на «озеро» - «метра три - долетит», - и точным броском кинул кота купаться.
Зал замер. Герой на коленях тоже замер. Спектакль остановился.
Ну а в «озере» стоял некий дядя Вася, рабочий сцены, который держал лестницу, чтобы Иван Михайлович спустился вниз. Кот опустился дядя Васе в аккурат на физиономию и мертвой хваткой вцепился в него когтями...
Артисты слышали мат всякий. Но тот, который донесся из «озера», поразил весь зрительный зал. Отругавшись, дядя Вася отодрал кота от лица и, уже не владея собой, выкинул его обратно на сцену, причем с такой силой, что тот, сердечный, улетел аж в пятый ряд партера на ноги дамы из Наркомпроса.
В зале - истерика.
Из-за кулис сдавленно шипели: «Иван Михайлович, уйдите со сцены!» Тот и сам понимал, что играть дальше невозможно, пьеса закончилась. Он сконфужено встал: «Да-а, что-то жарко сегодня...» и мелкими шажками бросился к «озеру». А рабочий дядя Вася, рассердившись, что кто-то так подшутил над ним, ушел лечиться в медпункт и забрал с coбой лестницу. Иван Михайлович уже как бы нырнул, но успел зацепиться за край люка одной рукой. «Прыгайте! - шепчут ему, - прыгайте!» «Не могу-у, товарищи! - завопил тот. - Лестницы нет!»
Тут с визгом закрылся занавес.
СТРЕМИТЕЛЬНЫЙ ПОТОК
В «Большом» идет «Хованщина». Хованский выезжает на лошади, с булавой, и поет басом «Дети-и мои-и... Спаси Бог!». Это, по замыслу режиссера, должно быть «с рычанием». Все было хорошо до тех пор, пока не поехали на гастроли в Ла-Скала. Реквизит погрузили, а лошадь договорились взять из местного цирка. В Ла-Скала сцена для улучшения акустики наклонена. Привели лошадь. Одели ее под стрелецкую, подняли артиста Бориса. Лошадь от его веса, крякнув, присела. Артист сидит, готовится, откашливается. Подходит их выход. Лошадь выводят, она упирается на наклонной сцене и вдруг у нее под ухом «Дети-и... мои-и...» Она начинает мотать головой, бросаться слюной, брызгами. Вновь подходит его место. Он уже осторожнее «Дети-и... мои-и...» Лошадь снова брыкаться. Артист ее по голове булавой - тюк. Лошадь на передние колени упала и описалась, а так как лошадь не пудель, то бурлящий между ног поток устремился на суфлерскую будку. Итальянцы, народ темпераментный, привстали, чтобы лучше видеть. В самый последний момент из будки взметнулась рука и, описав полукруг, направила поток мимо будки в оркестровую яму. Музыканты врассыпную. Спектакль остановился. Публика визжала и, крича «Браво», аплодировала минут 20. Артист сидит на лошади и говорит:
- 20 лет пою - такого успеха не было...
Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru