Wikimedia Foundation
Начало всей этой кошачьей чехарде в мировой литературе было положено мифологией Египта. Женщина с головой кошки – богиня веселья и радости по имени Баст.
Естественно, поскольку богиня смотрит на мир широко раскрытыми зрачками, колдовским, немигающим взглядом (так и хочется добавить что-нибудь чеховское: как гадюка из спелой ржи) её тут же по совместительству окрестили Оком Солнца.
Впоследствии, а именно в Средневековье,кошке и женщине все эти языческие веселье и радость аукнулись. Дьявольские отродья были низвергнуты с небес в тартарары. С тех пор и повелось, всё самое загадочное, таинственное, инфернальное, чувственное было сопряжено с образом ни в чём, кроме своей красоты, не повинной кошки.
Недаром в Воландовскую свиту у Булгакова в "Мастере и Маргарите" входит ужасно наглый и не менее ужасно обаятельный Бегемот. А в рассказе Эдгара По "Чёрный кот" эта мохнатая тварь, которую зовут Плутон (римский бог подземного царства, прямо-таки предтеча дьявола), воздействует на своего хозяина посредством Дьявольского Соблазна!
Излишне напоминать, чем это оборачивается для главного героя, слово "ужас" – лишь слабый отблеск того, что на самом деле происходит.
Недаром в Воландовскую свиту у Булгакова в "Мастере и Маргарите" входит ужасно наглый и не менее ужасно обаятельный Бегемот. А в рассказе Эдгара По "Чёрный кот" эта мохнатая тварь, которую зовут Плутон (римский бог подземного царства, прямо-таки предтеча дьявола), воздействует на своего хозяина посредством Дьявольского Соблазна!
Излишне напоминать, чем это оборачивается для главного героя, слово "ужас" – лишь слабый отблеск того, что на самом деле происходит.
С полной уверенностью можно сказать, что с некоторых пор кот&кошка прочно затесались в мировую литературу и заняли в ней главенствующее место. И дело, видимо, здесь не совсем чистое.
Ну почему кошка, а не собака (между прочим, друг человека), лошадь или какой-нибудь хомяк или, на крайний случай, крыса? Ведь всякий, кто сталкивался на своем жизненном пути с семейством кошачьих, знает: кошка ведёт себя крайне независимо и быстро садится своему хозяину на шею. А уж практической пользы от неё – прямо-таки никакой (или почти никакой).
Wikimedia Foundation
Ответ на этот вопрос покрыт, естественно, мраком. Эти пушистые твари прочно обосновались в литературе и освоили практически все жанры от классического романа до мюзикла включительно.
Роман? Пожалуйста: "Житейские воззрения кота Мурра" Гофмана. Сказки? Ну, тут вообще список получился довольно внушительный. Одни только братья Гримм выдали на гора несколько: "Ганс и полосатый кот", "Бременские музыканты", и т.д.
Шарль Перро со своим "Котом в сапогах" вообще вошёл, можно сказать, в историю. Его отважному и находчивому герою в Лондоне установлен памятник.
Не обошла кошка своим вниманием и басню. Иван Андреевич Крылов, унаследовав от неё стремление к грациозной лени, увековечил её в баснях "Кот и повар", "Кот и щука" и т.д. Лафонтен, памятуя о Египте, написал басню "Кошка, превращённая в женщину".
Между прочим, эта пренеприятная история, когда некий гражданин возымел желание жениться на своей кошке и даже превратил её в человека, и непонятно, чем бы дело закончилось, не появись в самый ответственный момент мышка, знаменует собой окончательную победу кошки над человеком и вообще здравым смыслом.
Между прочим, эта пренеприятная история, когда некий гражданин возымел желание жениться на своей кошке и даже превратил её в человека, и непонятно, чем бы дело закончилось, не появись в самый ответственный момент мышка, знаменует собой окончательную победу кошки над человеком и вообще здравым смыслом.
Женский образ в литературе с некоторых пор, как атавизм, за ненадобностью просто оказывается в большой, жирной тени всё той же кошки. Спустя каких-то несколько тысячелетий кошка, отвоевав утраченные было позиции, становится таким же, если не большим, божеством.
Её улыбке поклоняются: Чеширский кот из "Алисы в стране чудес" Льюиса Кэрролла. Автор умаляется до банального пересказчика её мифов – не кто иной, как "кот учёный", подсказал Пушкину сюжет "Руслана и Людмилы".
| Wikimedia Foundation |
Хулио Кортасар в своём чудесном рассказе "Пространственное чутьё кошек", запутавшись в любовном треугольнике: автор – жена – кот, отдаёт пальму первенства последнему.
Ну и напоследок, что, собственно, и следовало ожидать, Томас Стернз Элиот лишь констатирует то, что давно свершилось, написав поэму "Популярная наука о кошках, написанная старым опоссумом" (кстати, "Старый Опоссум" – псевдоним Элиота, которым его наградила Эзра Паунд).
А мюзикл "Кошки" (Cats) Эндрю Ллойд-Уэббера – это и вовсе гимн кошкам всех времён и народов, музыка которого звучит реквиемом по отношению к прочим тварям.
Ну и напоследок, что, собственно, и следовало ожидать, Томас Стернз Элиот лишь констатирует то, что давно свершилось, написав поэму "Популярная наука о кошках, написанная старым опоссумом" (кстати, "Старый Опоссум" – псевдоним Элиота, которым его наградила Эзра Паунд).
А мюзикл "Кошки" (Cats) Эндрю Ллойд-Уэббера – это и вовсе гимн кошкам всех времён и народов, музыка которого звучит реквиемом по отношению к прочим тварям.
Образ "кошки, которая гуляет сама по себе" – это уже некий символ порабощения и зависимости человечества от этих пушистых созданий. Это всепожирающее Око Солнца, милостиво взирающее со своего недосягаемого трона куда-то вниз, на грешную землю.
Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru